— Здоровенько же ты, барин, тезоименитство справил. Что и дни спутались… Февраль жо ж. Долгонько до весны ище…
Смеюсь. Не над ним, над самой возможностью "замыслить". Утираю несуществующие слезы.
Ну ладно. Допустим, Николай достоин получить трон. Но получит ли? Не в том смысле, что случится переворот и от власти юношу ототрут. Это в России девятнадцатого века – просто фантастика. Но поставленный уже после смерти диагноз – спинномозговой менингит – это реальность. И даже если сейчас, весной одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года, за год до смерти парня в той, другой, истории болезнь еще не проявила себя в полной мере – вопрос вопросов: способна ли нынешняя медицина бороться с недугом? Что толку бить в набат, если амбар все равно сгорит?
Кофе и булочки. Сегодня – с корицей и сахарной пудрой. Маленькие, пышные и невероятно вкусные. Сдобные "гвоздики", приколотившие обильную пищу к организму. Привык уже к этакому десерту. Без выпечки уже и сытым себя не чувствовал. Подумалось, что если продолжу в том же духе – через год одежду придется перешивать. Не влезу. Обрюзгну, покроюсь отвратительными складками. Глазки западут за горы необъятных щек. И стану я главным персонажем Салтыкова-Щедрина – свиноподобным начальником. Ленивым и жадным.
— Десятина земли на Юрточной горе не меньше двухсот рублей стоит, — делился со мной угловатый прибалт. — Так что усадьба мне всего в триста десять обходится…
— Знаете, Герман Густавович. Только у хорошего хозяина псы не берут пищу из чужих рук.