— Ты не можешь взять меня к себе? — спросила тихо.
— Всегда была трусихой! — заметил Гольдберг.
— Я должен делать это натощак? — разозлился Краузе.
— Скоро! — на том же языке же отозвался Семен, улыбнулся и перешел на русский: — Немецкий я знаю. Три года в плену был — в двадцатом вернулся. У бауэра работал… Сволочь! Но кормил…
— То-то смотрю! — Соня только сейчас заметила следы пиршества на столе.
— Привык у себя, — пытался объяснить Крайнев. — Живу один.