— Пусть остается! Есть комната для больных, там сейчас Ильин лежит, поставим еще койку… Поправится — отправлю в Новоселки, там врач нужен, фельдшерский пункт стоит закрытый. Выправлю аусвайс, положу жалованье…
— Курить можно в постели, — не согласилась она.
— Хорошо как сохранились! — заметил заместитель мэра.
— Богатый… Мне первые туфли купили в семнадцать, на выпускной вечер. До этого ходила в чужих обносках. Родители — учителя, в семье четверо детей… Я получала стипендию в институте, но вечерами работала санитаркой, чтоб не голодать. Здесь нищета, война, смерть, а ты зачем-то оставляешь свой благополучный мир…
Крайнев взял чашку, стоявшую справа, поднес к глазам.
— Точно! Маша уши прожужжала, нравился ты ей. Семеныч, как я понял, справки наводил. Думаю, хотел видеть тебя зятем. Поздно! — засмеялся Пищалов. — Место занято! Но запомни: я тебе должен по гроб! Помнишь утренний разговор после корпоратива? На постой к тебе проситься хотел, жить с Инной сил не было. Вдруг слышу: женщина у Вити. «Все, — думаю, — не сегодня-завтра привезет, что мне под ногами болтаться?» Если б не это, век Маше не позвонил бы! Витя!..