На столе появились берестяные кружки, каменной твердости печенье, сыр.
— Я иду? — подал реплику Травстила, но Одохар покачал головой, и кузнец кивнул. Коршунов огорчился. Он видел Травстилу в деле.
— И он прав, — жестко, совсем другим тоном произнес рикс. — Теперь мы это знаем. Он прав, и ты прав, Аласейа. Этой женщине стоит сохранить жизнь. Ты нашел слова, которые меня убедили.
И добавил еще что-то: Коршунов не понял, но прочие заметно воодушевились.
Короткий стон, даже не стон — всхлип… Ладони Алексея накрыли ее ягодицы, помогая, заставляя двигаться, навязывая свой ритм, мягкий, бережный… Совсем не такой, какой хотелось бы телу Коршунова, но именно тот, что нужен.
Все ужасно изумились, когда он заговорил. Даже рты пооткрывали.