«Эх, Генка, Генка… Что ж мне теперь делать? Живой ли ты?»
Еще крик. На этот раз с другого двора. И вой, послышавшийся сразу из многих мест.
— Про Аласейю Овида ничего не сказал. Но храбр он безмерно. Так храбр, словно смерть свою в сундуке держит.
— Редкая дрянь, — честно сказал Коршунов. — Вылей ее в яму. Будем лучше пиво пить, я скажу, чтоб принесли.
«Ах ты поганец! — подумал Коршунов. — Сейчас я тебе устрою небывальщину!»
Старший бог равнодушно проводил взглядом голову.