Портнов вдруг рассмеялся. Он смеялся еще реже, чем впадал в растерянность, и Сашка уверилась: дело нечисто.
— Он, — повторил Костя. — Он обо мне очень невысокого мнения, знаешь. Я пытался раскрутить маму на разговор… о нем. Как так вышло, что он стал моим отцом? — Костя в отчаянии хлопнул ладонью по подоконнику. — Как меня угораздило стать его сыном? Кто он вообще такой?
Сашка решительно подтянула одеяло и перевернулась на другой бок. Завтра она вернет альбом горбуну. Ни за что на свете не раскроет «фрагменты», не упрется глазами в проклятый «якорь»…
— Самохина, — повторил горбун, и Сашке показалось, что его голос чуть дрогнул. — Девочка, погуляйте, пожалуйста, в приемной пять минут.
Костя ни с кем не разговаривал. Жени Топорко, вертящейся рядом, будто не замечал. И — Сашка понимала со все нарастающим ужасом — ничего не учил, не делал упражнения. Шел — катился под откос — ко второму провалу.
— Десять. Кроме первых двух. Итого — с первого по двенадцатое.