— Ишь, высвистывает, — отметил Овида. — И не по-птичьи свистит. Сразу чужака видать.
Познакомились. Но пообщаться в тот раз не удалось, некогда было. У Черепанова свои дела были, у Алексея — свои. И работы по горло.
Он плеснул на стол пива, обмакнул палец. Минутой позже на столе появился точный план поселка, с указанием избы, где они находились, и всех основных ориентиров, включая реку и болото.
Но тут бог что-то сердито рявкнул Герменгельду, показал на нож окровавленный, на Книву…
Овида щитом яму прикрыл, Книву поднял, на плечо положил и понес. Как поросенка.
Дело было в ТОЙ жизни. Как-то подружка затащила Коршунова к одному гуру. А может и не гуру, а проповеднику. Их, сектантов, столько в Питере развелось — хрен разберешься. Пришли Алексей с подругой на это самое сборище… Войти не успели, как на Коршунова целая толпа налетела. И все целуют-обнимают, радуются безмерно. Просто свадьба с цыганами: «К нам приехал, к нам приехал Лексей Викт-рыч да-раго-ой!» Под белы ручки берут, за стол сажают, кушинькать прямо в ротик кладут…