— Не мучайте меня… Это не моя тайна. Мне очень хочется все рассказать… хоть кому-то… Хочется избавиться от этого груза, но… я слишком многим ей обязана. Я не могу предать, простите.
— Ты, — простонал Ранаверн, врываясь в ее тело, — моя… моя! Катарина!
Катарина обиженно засопела и, следуя за своей мучительницей, все же закрывала грудь свободной рукой, не обращая внимания на усмешки королевы.
— Его Величество схватил служанку и душил несчастное дитя пока жизнь не покинула хрупкое тельце, — со слезами рассказывала Елизавета. — И никто не посмел вступиться за несчастную… А Алиссин не было рядом, она находилась в монастыре святого Иллоса, молясь о даровании наследника. Королева столь набожна, — восхищение вновь промелькнуло в голосе девушки. — И матушка затем всю ночь молилась, дрожа от ужаса и не понимая, как ты могла жить в этом аду куда не падает взор Пресветлого…
Дариан улыбнулся. Ласково, восторженно и как-то восхищенно. Пораженная внезапной переменой, Кати уже поздравила себя с победой, как рука принца быстрым, властным движением закрыла ей рот. На секунду замерев от неожиданности, девушка в отчаянии попыталась вырваться, но еще одна жестокая усмешка и принц опрокинул ее на стол, удерживая сопротивляющуюся Катарину, начал медленно поднимать ее юбки.
— С тобой не сравнится, — она повернулась в кольце его рук и простонала, едва их губы встретились.