— Очень… маленькая такая, ей всего четвертый месяц.
Торопливо, не чувствуя усталости, он взбежал по ступеням, стремясь окунуться в плен ее тела… Смятые простыни, трепещущие огни трех зажженных свечей и страстный танец двух горячих тел… Они умирали и воскресали, падали, чтобы вновь подняться на встречу друг другу, устало ложились и снова бросались в бой… Ночь страсти, казалось, иссушила обоих, но они искали успокоения в устах друг друга, и снова горела от желания кровь, снова смешивались стоны, унося их к звездам…
Отвернувшись, Кати слушала как словно тигр, почти бесшумно подходит король, ощутила, как прогибается под его весом кровать и закрыла глаза, вздрагивая от его первого, болезненного прикосновения… Дариан любил быть жестоким.
Арнар тряхнул головой, и белоснежные пряди взметнулись, завораживая своим танцем. Катарина застонала, отчаянно, тяжело, пытаясь сдержать желание принадлежать этому мужчине здесь и сейчас. Она не могла больше думать о короле, не могла думать о спасении, только бы князь прикоснулся, только бы накрыл поцелуем ее жаждущие ласки уста, только бы погасил пламя страсти.
Еще одна пуговка и он мог лицезреть полоску кожи на ее груди… Хассиян мрачно обругал себя последними словами, не понимая как может процесс расстегивания пуговиц столь привлекать, ведь еще несколько часов назад на балу, придворные дамы щеголяли откровенными декольте, которые не вызывали у него никакого интереса. А сейчас, следя за ее подчеркнуто медленными движениями, он ощущал такое, что казалось, покинуло его душу еще в далеком юношестве!
Чуть склонив голову, Дариан оценивающе смотрел на свою королеву.