— Для меня не имеет значение мнение тех, кто готов судить всех и каждого. Главное, это то, что я думаю о себе!
— Доброго дня, драгоценная княгиня, — насмешливый тон и проницательный взгляд Хассияна, вызвали странное подозрение у барона.
— Иногда мне бесконечно… жаль. Алиссин безжалостная тварь, но она вызывает восхищение… И все же прошлого не изменишь, яд разрушит ее кровь и тогда, — сильные пальцы, схватив за подбородок, вынудили Кати смотреть в поражающие своей жестокостью синие глаза монарха, — и тогда мы снова будем вместе, только ты и я… и мои наследники. — Хитрая усмешка, — И наши дети, Кати, я хочу, чтобы ты родила мне детей.
— Что мужчины обычно желают момента соития, а не… — она с ненавистью взглянула на кубок с вином, недвусмысленно высказывая свое неодобрение.
Сердце стучало в висках, перед глазами пелена туманного страха, ноги с трудом удавалось переставлять. Страх, холодный липкий страх и вместе с тем слепая уверенность — он не мог ее узнать. Не мог! Это немыслимо!
— Сейчас… — Кати стремительно подбежала к столику, на котором стояли две пузатые бутылочки, и схватив меньшую поспешно достала пробку, подошла к постели и удивленно взглянула на императора, — Ну? Открывайте пасть.