Следователь снисходительно взглянул на Эраста Петровича и сел, но уж не так, как прежде – половинкой ягодицы на четверть стула, а вольготно, как равный среди равных.
Квартира будто вымерла. Было слышно, как, отбивая четверть, звякнули часы.
Световой круг выхватил из темноты неестественно белое лицо молодой женщины с раскрытыми, неподвижными глазами.
– Счастья – нет, не искал. А непотребств искал в разных странах. И находил предостаточно, прости меня Господи. – Стенич истово перекрестился на висевший в углу образ Спасителя.
Потом вдруг слегка толкнул ее, и она бесшумно подалась.
– Господин, вы никогда еще не убивали безоружного, – встревоженно ответил слуга на том же языке. – Вам потом будет плохо. И госпожа рассердится. Я сделаю это сам.