Анисий снова кивнул, отлично зная, что сейчас его дело – помалкивать и не мешать.
– Ну и силища у вас, господин коллежский советник. С виду не скажешь… Какое еще послание? И в чем признание?
– Ты чего, говорит, Инеса. Дай мне с человеком поговорить.
И жалко мне стало Господа, тщетно алкающего любви неразумных чад своих.
И опять вечер, благословенная тьма, укрывающая меня своим бурым крылом. Иду вдоль железнодорожной насыпи. Странное волнение теснит грудь.
Он не просто медик, а патологоанатом, то есть вырезание человеческих внутренностей является для него обычным и повседневным делом. Это раз.