Они поднялись в холл. У копыт бронзового жеребца рядком сидели первокурсники. Сашка увлекла Егора дальше — в глубокую оконную нишу.
— Как-то вы слишком много стали говорить.
Сашка села на постели при мысли о том, что скажет ей Стерх. Сегодня ночью они не здоровались и не прощались: за мгновение до того, как на кухню ворвались мама и Валентин, Сашка успела прошептать, что младенец пришел в себя, и Стерх просто повесил трубку. Она прекрасно понимала: горбун отреагировал на ее преступление мгновенно и профессионально, и если бы не он — и не Фарит Коженников, блистательно сработавший диспетчером, — все могло бы обернуться по-другому.
— Извините, — пробормотал он, глядя мимо Портнова. — Я отравился… Вот справка от врача, — оторвав на мгновение от живота правую руку, он протянул Портнову сложенный вчетверо серый листочек.
Утром, в половине восьмого, Сашка выглянула в окно — и увидела Егора, сидящего прямо на крыльце между каменными львами.
— Слушай меня внимательно. Завтра ты уедешь домой, уж не знаю как там с билетами, но будем надеяться, что тебе повезет. Все время каникул — до четырнадцатого февраля — я запрещаю тебе прикасаться к книгам по специальности. Поняла?