– Тирли, гад, ты же мне тогда и писал чего и как говорить.
– Извините майор, но это приказ, – жестко перебил меня ФСБшник.
– Нет, совсем не в порядке, – мотнула я головой, постоянно всхлипывая. – Но это пройдет… Просто, в этом доме мы всегда жили вдвоем с папой, а теперь… Теперь я одна, совсем одна, дядя не в счет, у него своя жизнь и целый клан на плечах…
– Шейелена, ты опять ведешь себя неприлично, – вот странно, поза у тифлинга напряженная, а голос так и остался равнодушным и каким-то безмятежным. – Сядь на место пожалуйста.
В гостиную вошли трое, два человека и тифлингесса. Ну с рогатой понятно, Шейеллена, кто же еще. Хоть свою долю, как посредник, она уже получила, но на переговоры все-таки заявилась. Архимаг жестом предложил гостям садиться на специально приготовленные кресла. Рогатая плюхнулась даже не дожидаясь завершения жеста и, закинув ногу за ногу, стала внимательно изучать Игнатиуса. Огненные глаза тифлингессы казалось несильно светятся в полумраке комнаты. Слышал он про эту особенность первых поколений тифлингов, но вот видеть давно не доводилось. Из первого поколения на Дее уже никого в живых не осталось. Странно, девчонка же из третьего, не должны у нее были такие глаза сохраниться по идее…
– По крайней мере я из слов майора общий принцип работы понял, – продолжил тифлинг, утвердив меня на лошади. – У гномов было что-то подобное, хотя почему было, и сейчас есть, они иногда иллюстрации для своих книг так делают. Там какая-то алхимия, металлические пластины ей обрабатывают и на них под воздействием света вытравливается изображение. Там еще стекла специальные, вроде как в зрительных трубах, которые это изображение уменьшают и на эти пластины направляют. Гномы про свои технологии не особо распространяться любят, так что я это так, по рассказам только представляю, ну и видеть конечный результат приходилось.