— Мы ведь ненадолго. Мы придем за тобой с носилками.
Мы благополучно возвращаемся на наши прежние позиция. Пока что нас не атакуют. Больше часа мы отлеживаемся, тяжело переводя дыхание и не разговаривая друг с другом. Мы настолько выдохлись, что, несмотря на сильный голод, даже не вспоминаем о консервах. Лишь постепенно мы снова начинаем напоминать людей.
— Послушай, Хайе, что ж у ней должны быть за ноги! Эх, и ноги же! Его мысли перебираются повыше: — А задница, задница у ней небось как… как у слонихи.
Что это такое на моем лице? Уж не следы ли слез? И где я? Передо мной стоит Кат; его огромная горбатая тень как-то по-домашнему укрывает меня. Он что-то тихо говорит, улыбается и опять идет к огню.
— Но ведь там столько народу в одной палате! Она, пожалуй, не сможет спать по ночам.
Тут снова появляется Тьяден. Он все так же взбудоражен и сразу же вновь включается в разговор: теперь его интересует, отчего вообще возникают войны.