Когда обжорство и эротические похождения свели бека в могилу, Саадат обрела свободу. К двадцати трем годам она стала совсем умной. Уже не мечтала, что уедет в Париж или Лондон, где женщина может жить одна, ходить в оперу, появляться на людях с любовником. Уехать в Европу не штука, но что за жизнь без настоящего богатства?
– Семь! – объявил крупье. – Ваша удача, сударь.
– Маса, проследи, чтобы поскорее выгрузили, – раздраженно велел Эраст Петрович.
Сын был единственный, другого не появится. Саадат сама, овдовев, попросила Зафара сделать так, чтоб она никогда больше не беременела. Незаконнорожденного ей не надо, а снова выходить замуж – вот уж нет.
И слуга высунул из широкого рукава юкаты десятикилограммовый диск от штанги.
– А взгляните вот на этого, – задышал в самое ухо Юшка, кивнув на сонного господина, который сдвинул со стола груду желтых фишек со словами «всё на зеро» и зевнул. – Мартиросян, величайший из дирекчилеров!