Еще через полчаса, укутанная в старый хиджаб младшей служанки, Саадат шла по Старому Городу.
За одним из столов стало шумно. Кто-то там громко требовал шампанского, кто-то кричал «Нет! Боже, нет!»
Японец повинно склонил голову, как бы признавая, что нарушил негласную договоренность – никогда не говорить с господином о его семейных неурядицах, однако, судя по блеску в глазах, раскаяние было фальшивым.
Справа небольшая очередь тянулась к окошку с табличкой «Гардероб», что по летнему времени было странно.
– Агбаш! Надо хаммам идти, пока улицы люди мало! Днем такой грязный, драный – совсем нельзя. Мыться идем!
Саадат подняла лицо, внимательно посмотрела на перса.