Сел, как миленький. Посмел бы он ерепениться после того, как нанес гордой восточной женщине такую ужасную обиду.
– Г-глупости! Врач сказал, что ты идешь на поправку!
– Ну вот. – Фандорин неторопливо поднялся. – Зря колебались. Нужно было сразу застрелиться, как только остался последний патрон. Драться будем или так сдадитесь?
– Ай, Аллах! – радостно возопил Гасым. – Этот живой! – Он схватил за шиворот окровавленного человека – тот захрипел. – Знаю тебя! Ты Леван из Сураханы!
«Вот он на что надеется. На индульгенцию грехов в обмен на прекращение забастовки. Ну, это он пускай с Петербургом договаривается. Начальника дворцовой полиции ему не простят. Хотя доказательств нет. Разве если Дятел даст показания. Судя по тому, что о нем известно, это маловероятно».
Из-за поворота каменной галереи, тускло освещенной электрическими лампочками, донесся тихий мелодичный звук. Свист?