На лестнице послышались шаги, Месроп Карапетович повернулся к двери и умолк на полуслове.
Ехали берегом. Море перед рассветом почти совершенно слилось с черным небом, но по самой границе двух стихий уже пролегла светящаяся кайма.
«Серьезный человек, – мысленно отдал должное такому напору Эраст Петрович. – Только вот заслуживает ли доверия?»
Дом оказался не только нежилым, но и полуразрушенным. В комнате отсутствовала внешняя стена. Вместо нее виднелась улица. Закатное солнце поигрывало красноватыми отблесками на стеклянных осколках и черепках, которыми был усыпан пол. Крыша отсутствовала – сквозь голые стропила просвечивало сочное синее небо.
Но луна зашла за небольшую тучу, свет померк.
Он со счастливой улыбкой воззрился на мрачную физиономию Фандорина. Спохватился, испуганно заморгал. Эраст Петрович думал не про прозрачную кисею, а про то, что, наверное, уже пора идти. Симону он успокаивающе кивнул.