– Увы. Это очень бойкое место, особенно утром.
Открылись глаза, синие. Без волос Фандорину было лучше. Помолодел и стал похож на принца Гоштаспа из «Шахнаме» – в детстве у Саадат была книжка с превосходными миниатюрами. Сколько ему все-таки лет? Сорок – сорок пять? «Я совсем ничего про него не знаю», – подумала Саадат и ужасно удивилась. Не тому, что ничего не знает про любовника № 88, а тому, что хочет знать про него всё.
Так или иначе охота на охотника возобновлена.
Лицо японца будто окаменело. Он церемонно поклонился.
Из обеих столиц сюда, как мухи на мед, слетались адвокаты, инженеры, рестораторы, коммерсанты, артисты, профессиональные красавицы. Фандорин прочитал в газете, что у бакинского городского головы неслыханно высокое жалование – впятеро выше, чем у тифлисского, хотя центром Кавказского наместничества был не Баку, а Тифлис.
– Что ты молчишь? – Гасым наклонился. Взгляд у него был острый, холодный – через знакомые черты будто выглядывал совсем другой человек, о котором Фандорин совсем ничего не знал. – Ты думал, я тупой дикарь. Ты относился ко мне свысока. Я знаю грамоту. Я читал твой дневник, я знал все твои планы. Я долго водил тебя, как собаку на поводке. Один раз тебе удалось обмануть меня, и ты сдал отца в полицию. Но я освободил его. Я победил. Я умнее тебя.