Одно досаждало: вынужденная неподвижность. Каждые два-три дня на всякий случай он менял явки, но, перебравшись на новое место, старался оттуда не выходить. Слишком многое поставлено на карту. Всякий лишний риск непростителен.
– Это вечером, когда наступит прохлада. Там будет банкет и бал. А пока солнце, всё общество внизу.
– Вы не убились? – обступили его свидетели инцидента (вернее, только первой его половины). – Каков, однако, мерзавец! Сшиб человека и сбежал! Ворье совсем распоясалось! Вам надобно в медицинский пункт.
Костюм у Фандорина был летний, наилегчайший, из чудесной кремовой чесучи, но даже в тени жара оказалась нестерпимой. Что же будет на солнцепеке?
Худое лицо, перекошенное от ярости, было совсем рядом. Зубы ощерены, глаза бешеные. Никакого сходства со старой фотографией из досье – разве что волосы того же светло-русого цвета. Да, крепко изменила жизнь бывшего вольнолюбивого студента.
– Да, многие называют творение Рудольфа Дизеля изобретением века. Жаль, что этот гений так рано умер.