– Вы со Спиридоновым, покойным начальником царской охраны, служили в Варшавском жандармском управлении, в девятьсот с-седьмом. – Эраст Петрович стряхнул с сигары красную искорку. – А потом вас вдруг отстранили от должности и загнали в Баку, на задворки империи. Мне бы раньше сопоставить ваш формуляр с послужным списком Спиридонова. Что-нибудь не поделили? Затаили зуб?
Два тела в синих мундирах лежали на полу; две фигуры в синих халатах сидели на корточках и что-то сосредоточенно делали – за их спинами было не разглядеть, что именно.
Она была поражена и оскорблена, когда облагодетельствованный Фандорин нежданно-негаданно отказался явиться за благодарностью. Причем изумление было сильнее обиды.
– Почему на рисунке одна фигурка маленькая? Там что, ребенок? Это осложнит дело.
– Ты всю жизнь в подполье, в темноте. Сможешь ли ты жить на свету? Не ослепнешь? – В голосе Лукавого зазвучали вкрадчивые нотки. – Может, и о семье задумаешься? Тебе скоро сорок, молодость тю-тю. Скажи мне, человек-остров, а не превратиться ли тебе в полуостров, когда закончится борьба?
Тем не менее единственное, что в данной ситуации оставалось – прострелить двигатель. Еще минута-другая, и бандиты окажутся вне зоны огня.