Сергей пожал плечами, продолжая исследование.
— Поймите. — терпеливо объяснила та, — когда трупы закапывают в землю в лесопарке, то рассчитывают исключительно на то, что их никто никогда не найдет. То есть захоронение не обнаружат и не вскроют. А коль его не вскроют, то туда можно бросить все, что угодно, все равно не найдут. Веревку, например, которой душили, камень, которым били по голове, даже «волыну», из которой покойничков «приговорили».
Пурвитис разложил перед собой записи и долго их читал, прежде чем задал Саблину первый и, в сущности, единственный вопрос: не делали ли Ксюше Усовой за несколько дней до смерти, максимум — за две недели, какой-нибудь прививки. Сергей помнил запись в амбулаторной карте наизусть, но на всякий случай сверился с тетрадью, в которую вносил необходимую информацию и которую взял с собой на встречу.
— Ничего не случилось? — встревоженно спросила она.
Зрелище замороженных трупов он выдержал стоически, даже лицо не дрогнуло.
— Я буду спрашивать, а вы закрывайте глаза или кивайте, если захотите ответить «да».