— Ты как, ничего? — равнодушно спросил начмед. — Сейчас дежурная машина подъедет.
Не обязан! Ленку волнует только одно: будет спрос — не будет спроса, накажут — не накажут, уволят — не уволят. А такие материи, как самоощущение человека, как его спокойная совесть и внутренняя честность, ей недоступны. Абсолютно. Она никогда не поймет, о чем он ей толкует.
— Ой, Сереженька, — всполошилась Вера Никитична, — садись скорее, мы тебя покормим. Ты ведь голодный, наверное.
Она выразительно поджала губы и посмотрела на дочь и внучку: Лена, одетая в дешевый, купленный на вещевом рынке в «Лужниках» костюмчик, который давно уже пора было обновить, натягивала на Дашеньку заштопанные на коленках колготки. Взгляд тещи читался вполне однозначно, дескать, у тебя ребенок в рваных колготках ходит в садик, а ты, здоровый лоб, не в состоянии заработать денег, чтобы девочку одеть прилично, не говоря уж о жене, которая ходит на работу бог знает в чем и не имеет на зиму шубы.
— Смотри, Сережа, какие чудесные вещички твоя мама привезла для Дашки! — Лена радостно кинулась навстречу мужу. — А качество какое! Мне говорили, что вещи этой фирмы можно носить годами, стирать — надевать, стирать — надевать, и ничего им не делается!
Спросил — и обмер. Слова вырвались прежде, чем он сумел их осознать, обдумать и удержать внутри себя. Зачем он спросил? Какая ему разница, есть у Ольги сексуальный опыт или нет? Что она теперь о нем подумает?