— Электрозапуск — это хорошо, — пробормотал я и запустил еще горячий мотор.
— Что-что. Мы тебя с самого начала охраняем. Так что нападение не прошляпили. Группа диверсантов должна была уничтожить тебя при возвращении из Центра, но…
— Я Хромой. Подбит, иду на вынужденную в квадрате ноль-шесть. Как поняли меня?
Опустившись в кресло, Лев Захарович, взяв трубку другого телефона, стал вызывать особый отдел фронта — операция «Свежая голубика» только набирала свои обороты — как зазвонил местный аппарат.
— Они поставили другой радиатор, со «сто седьмого». Могу ошибиться, но он сказал так.
Костюченко пустил себе пулю в лоб из наградного пистолета. Может, совесть не выдержала, может, еще что — уж не знаю, но о предсмертной записке он не забыл. Там все ПОДТВЕРЖДАЛОСЬ!..