— Да, — кивнул Кабаридзе. — Я действительно горжусь тобой, Машенька, и уверен, что ты станешь великолепным врачом.
— У нас был какой-то прокол в Штатах, — припомнил Сантьяга.
— Правильно. — Гинзбург помолчал. — Мне это не нравится, Вольф, очень не нравится.
— Я врач, — Реваз Ираклиевич пошатнулся, но вытащил свою карточку. — Кабаридзе.
Пирамидка тихо вздохнула и съежилась в исходное состояние, иероглифы погасли, шарик растворился в воздухе.
— Не знаю. — Впервые в голосе мистера Игрек проскользнули веселые нотки. — Может, сто лет, а может — день. Если вы вдруг потеряете голову от радости и попадете под машину.