— Лопухов? — улыбнулась женщина. — Как себя чувствуете, Лопухов?
Мостик через ручей или мелкую речушку батальон миновал минут тридцать назад, следовательно, до него отсюда километра два. Мост не длинный, метров пять-шесть, деревянный, но по виду весьма прочный — грузовик выдержит. Берега у ручья крутые, а дно вроде топкое. С ходу не перескочить, почти противотанковый ров. А лес там молодой, так просто починить не удастся, несколько часов фрицы точно провозятся.
— Ну и где я тебе продовольствие возьму? — не выдержал Акимов.
— А чему радоваться? Не к теще на блины, на фронт едем.
— Что кроме ножа этого да тряпок, ты оттуда ничего не принес.
Теперь все решала скорость. Успеют добежать до выхода на окраину Васильевки немецкой пехоты — спасутся, не успеют… Пятьсот метров — это две минуты. Даже в сапогах с вещмешком и колотящим по спине автоматом. Две минуты. Сто двадцать секунд, сто девятнадцать, сто восемнадцать… Бегущий впереди пехотинец споткнулся и мгновенно остался позади… девяносто восемь, девяносто семь… Над ухом засвистели пули. Это еще не пехота, это «тигр» выполз на окраину. Из перелеска по нему ударили наши танки, «тигр» переключился на них… шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь, тигриный трассер просвистел над головой, мокрая кожа на лице ощутила дуновение воздуха… тридцать шесть, тридцать пять, тридцать… Впереди вспыхнула «тридцатьчетверка», пораженная в лоб. На таком расстоянии не спасала и лобовая броня… шестнадцать, пятнадцать… мокрые ветки кустарника хлестнули по лицу… три, два, один! Задыхающийся Вова рухнул под дерево, рядом с ним упал Студент, дальше один из пехотинцев.