Вова забрал обратно свой автомат, и пехотинцы покинули двор. Отойти успели всего на полсотни метров, как их окликнули.
— Это временно, — философски отнесся к неожиданному повышению сам Акимов. — Вот пришлют следующее пополнение, лейтенантов из училища дадут, я опять отделенным командиром стану.
Выехали пятью машинами, Вова заранее занял последнее место в колонне. Наконец-то под колесами вместо густого грязевого месива оказалась нормальная дорога. Где-то брусчатка, где-то даже асфальт, пусть и разбитый, раздолбаный, с засыпанными землей ямами и воронками, но и клиренс у «шеви» побольше «мерседесовского» будет. Покачиваясь на жестких рессорах и кренясь при объезде препятствий, «шевроле» местами разгонялся аж до пятидесяти километров в час, предельной по нынешним временам скорости. В теории он мог бы и больше, но на советском низкооктановом бензине для избегания детонации приходилось выставлять меньшее опережение зажигания, мощность, соответственно, падала. А вот порожние «студебеккеры» могли идти и под шестьдесят, Вова с трудом удерживался у них на хвосте. Если бы колонна временами не упиралась в какую-нибудь полуторку или «Захара», ползущие на привычных тридцати-сорока, точно отстал бы.
— Видал, сержант, какой тут интернационал собрался? Значит так, — ствол ППШ недвусмысленно уставился на братьев-славян, — хватаете носилки и рысью их несете. Если фрицевский мундир надели, значит, фрицы и есть. И мне наплевать, откуда вы родом. Ну!
Их очередь пришла через неделю. За себя Вова не особенно волновался. «Красноармеец Лопухов. Дивизия, полк, батальон, рота». По поводу анкетных данных врать не стал, так как немцы до его родного города уже добрались и запросы туда слать бесполезно. Только дату рождения он соответствующим образом сдвинул. «В окружении? Да, был. Как попал? Выполняя приказ командования по прикрытию фланга позиций батальона. В плену? Нет, ни секунды. Все время был в составе подразделения, вышел с оружием в руках. Свидетели? Да сколько угодно! Вон, на соседних нарах парятся». Еще пару раз его расспрашивали о красноармейцах, с которыми выходил, искали нестыковки, пытались ловить на мелочах, но Лопухов твердо стоял на своем, и его оставили в покое еще дней на десять. Отоспаться мешали проклятые вши, и жрать постоянно хотелось.