— Осколок в дверь попал. Только что отремонтировали, номер нанести не успели.
Только опасение содрать с кулаков тоненький слой едва наросшей кожи удержало Вову от мордобоя. «Шеви», к которому он успел прикипеть за несколько месяцев, встретил кривым, косым и убогим. В смысле, помятым крылом с разбитой фарой, спущенными колесами и не на ходу. Совсем молоденький, едва после курсов парнишка пытался оправдаться, но Лопухову его лепет был по барабану.
— А черт его знает. Стрелял, попадал. А убил или ранен, как понять? Двух танкистов штыком — точно. Сколько еще — не знаю.
— Вот здесь «студебеккер» с понтона ушел, там и остался. Вот тут «шевроле» на мину наехал. Его с дороги в овраг спихнули, кверху колесами лежит, раздатка и задний мост целые. Тут еще один «студер» под мостом лежит, даже кабина над водой торчит.
Красные казармы. Это название есть практически в любом городе, где в конце XIX — начале XX века квартировали полки царской армии. Именно так тогда и строили — из красного кирпича. Вова помнил уже основательно прогретую июньским солнцем, забитую людьми и машинами Москву с основательно отравленной выхлопными газами атмосферой. Город сорок первого года встретил возвращение блудного деляги неубранным снегом, редкими прохожими, по большей части в серо-черной одежде и серых шинелях. Еще более редкими автомобилями и запахом дыма из печных труб. Как в деревне.