«Робкая дева» стояла на одном из самых убогих участков длинной гавани — между накренившейся плоскодонкой, торчащей здесь много лет, и ярко разукрашенным кораблем скоморохов. Шумные соседи читали вслух свои роли и чаще бывали пьяными, нежели трезвыми.
Бенерро указал перстом на луну, сжал кулак, развел руки в стороны. Голос его сделался еще громче, и пальцы внезапно вспыхнули, исторгнув у паствы дружное «ах». Жрец принялся чертить в воздухе знаки, валирийские иероглифы. Тирион узнал только два: Рок и Тьма.
Слинт, побелев, выронил ложку. Эдд и Эммет двинулись к нему, звонко шагая по камню. Боуэн Мурш открыл рот и снова закрыл. Сир Аллисер Торне взялся за меч. «Давай, — подумал Джон. — Доставай. Дай мне случай обнажить свой».
— Нет, — пролепетала Лилли. — Прошу вас, не надо так.
— У меня есть то, чего у них не было. — Джон свистнул и позвал: — Призрак, ко мне. — Разведчики раздались, пропуская лютоволка; Рори едва удержал испуганную кобылу. — Оставляю Стену на вас, лорд Боуэн. — Джон взял серого под уздцы и повел к ледяному туннелю, ведущему на ту сторону.
Миссандея послушалась. Дени поцеловала ее веки, и у девочки вырвался тихий смешок.