Мозг обливался расплавленным свинцом, а сердце билось где-то в горле.
Московская резервация… Что ждет меня там? ОСОБЬ, сырой подвал, допросы, выворачивающие душу наизнанку, пытки и, апофеоз, — позорная казнь? А еще там меня ждет Марина. И потому я пойду туда, а, если придется, поползу, по снежной корке, сдирая колени до костей. Марина!
— Думаю: как так вышло, что все погибли, а мы остались живы?
Отец Никодим протянул мне кружку. Едва теплая. Пить человеческую кровь? В Джунглях я много раз слышал о каннибалах и всегда содрогался от омерзения… Что делать, черт подери? Выплеснуть содержимое кружки в рожу «попугая» —и бежать.
Он указал на свободную койку, расположенную аккурат над его собственной койкой.
— Музейные, — вдогонку похвастался Киркоров. — Редчайший табачок. Такие сам Сталин курил.