Островцев смотрел на свое отражение в черном стекле и ни о чем не думал. Хотелось спать, но, боясь пропустить свою станцию, он тер глаза, зевал.
— Если ты скажешь об этом на трибунале, Лукашенко конец.
Это был недлинный узкий коридор с несколькими дверными проемами; стена до середины покрыта облупившейся темно —зеленой краской, оставшаяся часть стены, вместе с потолком, — в обросшей плесенью побелке. Надо полагать, здесь находились классы, например, кабинет биологии… Но, дьявол с ним, с кабинетом. Где здесь окно, смотрящее на улицу?
За пределами МКАД для Ольги, кажется, существовали лишь два города —Мухосранск и Урюпинск, оттого с ней совершенно невозможно было спорить.
Впереди показалась дремлющая на путях дрезина. Кружочек дошел до нее и замер в нелепо-героической позе —сложив руки на груди.
Коридор был узкий, извилистый. Никаких ответвлений, либо дверей, — кишка, оканчивающаяся камерой, какую я только что покинул. Точно нора кролика, только не теплая и сухая, а сырая и мертвая, типичная человеческая нора…