— Казнь так казнь, — как мне показалось, вполне искренне ответил я.
Уже в сосновом бору, когда Островцев спешил к подходящему автобусу, в голове сверкнула мысль: если бумаги лежат так открыто, то место им, скорее всего, в туалете. Ну и пусть. До чего приятно напоследок стукнуть обидчика по скуле!
Самир поднялся. Мощный торс закован в куртку цвета хаки, взгляд из-под шлема цепок и суров, автомат висит так, что ясно: когда надо, мгновенно соскользнет с плеча.
Невозможно было не заметить появившуюся в Марине резкость. С чего бы это?
— О-о, биа-логия, анна-томия, изучи ее! — проорал из машины другой конунг.
— Крепыш, — восхитился Кляйнберг, измерив его взглядом.