— Брат Устин, — встрял толстяк и, смутившись, покраснел.
— А что, в твоем Урюпинске не одно пьяное быдло?
— К стене, — я оттолкнул побледневшую Марину. Она будто вжалась в камень, расширенными глазами глядя на меня.
Ее голос сорвался. Из темноты до меня донеслись приглушенные рыдания.
— Закопаем в землю. Так поступали бывшие.
— Значит, он осознал, — голос Марины дрожал, — что мы не в силах ничего изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и ни о чем не жалею.