Оказывается, вопрос не являлся риторическим. Ему действительно было страшно интересно, не повлияла ли моя болезнь на потенцию. Он ждал ответа. Пауза затягивалась. Я же, лишь поддерживая уже выбранную тактику полного молчания, продолжал смотреть на него и тоже ждать.
— Бегом! — повторил я. — Все, чего не взяли, бросайте.
Тяжело идти, когда прямо на тебя наставлены дула пулеметов.
Но всегда оставалась литература, классическая и современная, музыка, даже живопись. Мама пыталась, не умея сама, учить меня даже этому. По пособиям, так сказать.
— На позиции, — услышал я негромкий отчет Богослова.
— Что я вам должен? — спросил я, все еще думая, где же подвох.