— Еще раз к машине подойдешь – ноги повыдергиваю. Пошел вон! Стой! Где канистра? А домкрат? Где домкрат, я спрашиваю?!
— Было дело, — подтвердил Вовину догадку Ерофеич. Разведвзводом раньше командовал, еще в пехоте, языков брал, пока в прошлом году сосед на мине не подорвался. Ограниченно годным признан, теперь вот складом барахла заведую.
— Осколок авиабомбы, — пояснил лейтенант, — на обочину сумел съехать и умер. Мы подбежали, а он уже готов. Кузов подлатай, кровь очисти, утром поедем за соляркой.
Повинуясь ротному свистку, Вова выбрался на бруствер. Но не сразу, пропустил вперед самых прытких. Надолго задерживаться в траншее тоже было не резон – в ней, размахивая наганом, метался ротный, подгоняя замешкавшихся.
"Шеви" ждал его на прежнем месте, приветственно поблескивая стеклами сквозь маскировавшие его ветки. Радостно заурчав мотором, почувствовав хозяйскую руку, он с трудом развернулся на узкой просеке и, попрыгав по кочкам на лесной дороге, выбрался на шоссе. Не успел грузовик отмотать и километра, как встречный «студебеккер» отчаянно замигал фарами. Пришлось остановиться.
После этого все, кто принимал присягу, расписались и роту отправили на марш-бросок. К концу дистанции, непривычный к портянкам и обмоткам Лопухов, стер ноги до кровавых мозолей, попал в полковой лазарет и на три дня был освобожден от строевой и маршей. Старшина задействовал его на легких хозработах, что совпадало с Вовиными планами, но "подходов" к Кузьмичу он так и не нашел. А потом халява закончилась.