— Шланг оборвался, — констатировал Степаныч, вылезая из-под машины, — наехал ты на что-то.
Воронка была неглубокой, но пару задниц спрятать можно.
Он еще и шутит! Сверху опять застучал пулемет.
— Только снимать и ставить диск лучше при взведенном затворе. Понял?
ППС привычно отстучал короткую очередь. Все три пули попали в грудь, швырнули немца к стене, карабин с грохотом упал на пол, а тело медленно сползло по стене, оставляя на красивых бежевых обоях красные полосы. Взгляд остекленел и из испуганного стал удивленно-обиженным. Труп так и остался сидеть у стены, голова склонилась на грудь, как бы пытаясь разглядеть, что там, в груди, произошло, и почему он умер. Лет пятнадцать-шестнадцать, коротко стриженые, светлые волосы, мешковатый, не по размеру, мундир. Ремни, подсумки и прочая сбруя – новенькие, только со склада. Отбился от своих, забился в самый дальний угол, но форму не снял и оружия не бросил. За Гитлера своего решил до конца драться или от страха совсем переклинило?
— А ну давай рассказывай, — потребовали собравшиеся.