С первым снегом подняться по «главной» можно было лишь на «Ниве», с зимней либо шипованной резиной, да на правильно обутом джипе или на гусеничном тракторе. По «зимней» чуть проще, но в пять раз дальше. Плюс убита она даже в самые благополучные годы была так, что проще рискнуть и, коровой на льду, помучаться на брусчатке.
— Павел Андреевич, можно вопрос напрямую. Только если отвечать не захотите, голову морочить не надо. Я — пойму…
— В каждой хорошей машине — десятки тысяч совсем не деревянных рубликов… Золотишко, камешки и прочая ликвидная хрень. Невинная компенсация за моральный ущерб, так сказать… — Поскреба призадумался. Это тебе, мужик, не шахты вновь запускать, под медный туш и шахтерские слезы. На благо потрудиться, хоть до кровавого пота — многие готовы. Ты правды ради — в «гамно» нырни попробуй! — Вот теперь скажи, Вадя — я, лично, отвечаю за все это или нет?
Так она и шла по жизни. Сама не делала ничего — принципиально. Кто делает — ошибается. Кто много — чаще попадает. Катя была чиста, как свежий лист ватмана. Имея крышу и будучи защищенной от силового давления или дилемм типа: «Уберите эту суку, я с ней работать не буду!» — она спокойно въезжала в работу структуры, находила слабые звенья и начинала «предлагать». Спокойно и без истерик: «А давайте сделаем вот так, и будет лучше». Хорошо: «Бери — делай»! Но Хонич сама траншеи не роет, она руководит… и тут, в работе с подчиненными, в самой организации этого процесса, Екатерина Романовна показала себя во всей красе утонченной корпоративной мегеры.
— Да ладно, Батя, то ты Буслаеву будешь плакаться, мне — на кой? Нормально все будет. Асфальт на полтора метра вглубь кровью твоих «зэмлячкив» пропитаем та свалим к границе… Делов?!