— Перебасенками с третьих рук, не считая звиздежа по телеку и в газетах…
— А ты и правда не колотишься, Деркулов… Свихнуться с тобой можно! Тут такое дело, а ты, того гляди, еще отвалишься на пяток минут подремать.
На земле блуждающими синими языками бьет жаром огромная куча углей. По бокам, выедая глаза, неохотно горят огрызки бревен и толстых веток. Впереди всех, всем видом показывая кто здесь главный, стоит рослый квадратный мужик лет за шестьдесят с древним «сорок седьмым» за широкой спиной. Возле него, важно прижимая к груди отполированный до хромированного блеска «АКМ», наш новый знакомый с разбитым носом. Тут же рядом, словно постаревшее фото похожий, старший брат.
— Не мог лишний раз не приложиться, козлячья харя?! — Мы подскакиваем и больно бьемся задницами о летящую по бездорожью броню… — Сказал же по-русски: «три выстрела — отход». Антоша, ебтать, что не понятно?!
С полотна ни тропу — в восьмистах метрах, ни распадка, по которому приехали бойцы Богданыча, ни самой «таблетки» производства Ульяновского автозавода не видно. Вокруг — пашня. Слева — редкая, как старая расческа, посадка на три скореженных в ширину деревца. Справа — обзор до горизонта.
Мои под «симбул» ныряют молча. Малая тащит с собой два контейнера. Мне уже не до кошек. Укрываю бабский батальон двумя развернутыми пончо снятых с окон бронежилетов. Глашка явно заторможена. У Алены ужас из глаз переливает через край. Ну что им сказать… Молитесь!!!