— Гридницкий! Забирай мужиков и валите, погуляйте. Смотайтесь, Саламу тормозок отбарабаньте. Никольского проведайте. И Антошу прихвати, хватит плескаться… — Когда мои отошли от палатки, развернулся к Дёме: — Выкладывай, что у тебя?
— Там был такой беленький конвертик… Знаете, что в нем было?
— Дед! Залезь, на хрен, в кузов — свалишься сейчас! — Он что-то еще успел быстро протараторить, но я уже занялся Педаликом.
— Оценил! — я улыбнулся в ответ… — Первое. Мне необходимы совершенно непреодолимые минновзрывные заграждения. Причем — везде! Нас — сотня. Их — до штуки. Весь расчет на внезапность и массированный залп тяжелых гранатометов. Прорвется взвод — сотрут всех до единого. Уходить там некуда. Сам замысел на том стоит, что не заметят и не смогут предположить, что найдутся смертники, готовые здесь устроить засаду…
Вышли навстречу колонне. Доползли бронегруппой до точки Артынджилау. Встали. В преддверии скорого возвращения командование решило погонять духов. И правильно решило. Лучше загодя, пока налегке, чем после, когда машины на холке тяжкими путами висят. Выскочили веером батальона в разных направлениях, затем спешились и пошли — один кишлак за другим. Особо на уши не ставили, правда, но страху нагнали, как положено, пока в очередном, насквозь провонявшем прокисшим айраном и дымом сушенного с соломой помета, безымянном кишлачишке нас не встретили…
— Присмотрите. Чуть не сорвался, гаденыш…