— Дубрава-Один — внимание! Всем группам — доложить потери и остаток боекомплекта!
Развернулся плечами — пожал холодную руку. Она ответила легким добрым движением. Держись, девочка, скоро уже… Мамсик отпустила меня и прижалась к Глашке. Обе переваривают пережитой кошмар. Как-то надо перешагнуть через этот кусок нашей жизни. Проглотить… Похоронить в себе.
Осмотрелся. Рядом с входом в бункер курило несколько офицеров полка Колодия. По батальону их не помню. Новые… Чуть дальше у входа раздавалось виноватое бухтение самого Богданыча да звенящий от негодования голосок моей старой подруги. Ну, ты попал, батя! Эта пердлявочка из кого хочешь душу выймет. Такую мозголюбку-затейницу еще поискать!
Через пару минут, не меньше, открывается верхний люк стоящей позади всех КШМ. Оттуда вначале высовывается по грудь, а потом садится жопой на край брони молодой, белесый офицер. Стягивает с головы шлемофон. Гдаза ошарашенные, потерянные. Я тебя понимаю. Обождь… Сейчас они у тебя не такие станут. Округлим щаз, до предела, зеночки подслеповатые…
Народ облегченно вздохнул и хором пропел искреннюю аллилуйю «сильной руке».
— Да ладно! Официально они военнопленных — не валят.