Еще один рывок, и без приключений въехали в Снежное. Все посты при одном появлении обвешанного брониками штабного джипа стоят навытяжку.
— Как закончишь, давай — строй народ и броском на базу.
Ни вначале, ни сейчас «мазепанцам» так и не удалось выполнить своей главной миссии — завязаться с нами и тем самым прикрыть свою технику. Постреливают, конечно, но ни о каком сосредоточенном огне или подавлении огневых точек и речи не идет. Их броня тоже своей роли не отработала — не прикрыла пехоту. Теперь всем миром — тушите свет. Труба эсэсовцам — никакой надежды. Добьем всех — без вариантов.
— Аркадьич! Шо ж ты, изверг, творишь?! Богданыч тут докладывает: ночь — копали, день — у депо убиваются! — По глазам видно, просто светится счастьем мужик Ну, еще бы! Кадровик свое, родное увидел — маневры! Любят они солдата до одури на пот изводить. Но и правы, однозначно — не поспоришь.
Присмотревшись, замечаю, что из прорехи баула свисает знакомая широкая лямка с наплечными подушками… Ё!!! Это же бугаевский рюкзак — наследство Денатуратыча! Весь наш запас мин, сосредоточенных зарядов и взрывчатки… Блядь! Юра — не надо. Пожалуйста, брат! Нет! Нет!!! Щелкнув предохранителем, всаживаю разрывную в метре перед ногами.
Еще до штурма Северодонецка, барражируя по маршрутам движения техники Восточной Малороссии, штурмовик СОРа как раз на Родаковском подъеме ударил в наш «Т-72». Причем не противотанковой ракетой, а какой-то бомбой. В результате в десяти метрах от развилки основной брусчатки прямо по середине «зимней» дороги образовалась воронка метра на три в глубину, куда целиком поместился нос корпуса вставшего на попа танка. После чего объездная стала однозначно непроходимой — препятствие встало в последнем крутом повороте перед выездом на развилку, и объехать его без прокладки новой петли было невозможно. Кроме того, танк сам по себе весит тонн сорок, а тут еще почти на три метра зарылся в яме и за полгода закопался — дождями, потоками грязи, земелькой — до цементного состояния. Такой себе стихийный «монумент» (на настоящий не тянул: жопой — кверху, мордой башни — набок, ствол согнулся и в землю зарыт — совсем не героический вид, одним словом).