Роскошный российский триколор долго не ввязывался в разыгравшуюся баталию. Свисая на полметра ниже остальных своим тяжелым, за ночь и туманное утро налитым влагой шелком, он поначалу, надувая парусом многослойное тело, неодобрительно отталкивал расшалившихся соседей да иногда нехотя отпускал тяжелые оплеухи особо ретивым.
— Ты здесь иностранных журналистов много знаешь?
Отца Александра, от греха подальше, привезли на бэтээре. Вова Стародумов прихватил из храма пачку свечей. Раздали всем, зажгли. Приехавший вместе со священником молоденький парнишка с узнаваемыми признаками ДЦП надел на наших усопших погребальные венчики, а в руки каждому вложил по иконке Богородицы. Началось отпевание. Батюшка, спросив: «Где родня?» и получив утвердительный ответ, что наш отряд и есть самые близкие родственники «за веру и Отечество во брани живот свой положивших» мужиков, честно отчитал службу на лютом морозе.
По России командовать караваном должен Вадим Поскреба — многолетний начальник управления угольной промышленности. Мужик из пахарей, специалистов, а не из начальственного важняка — «руками-водителей»; серьезный и ответственный дядька, заядлый охотник, лет немногим за пятьдесят — дружественную угольщикам Ростовскую область и ее кормчих знает немногим хуже Луганской.
Его вертухаи, благоразумно не вмешиваясь, стояли молча. Явно постарше, чем их внезапно прикемаривший на посту товарищ. Прапорщик мигом потерял былую резвость и, размазывая по лицу кровавую юшку, высоко, по-бабьи, заголосил.
На следующее утро построил своих пацанов.