Через день, собравшись с духом, решила показаться графу Александру на глаза. Подождала, пока мимо пробежит, и, прихватив лукошко, выйдя на дорогу, пошла за ним. Через полверсты увидела Александра Павловича, сидящего на поваленном дереве. Сидит, ботинок шнурует, я иду, ни жива ни мертва, внутри сжалось всё.
— Верно мыслишь, наследничек. Так что бери перо, бумаги и пиши послание своему батюшке, государю императору.
— Конечно, ваше благородие. Вы же с нами ехали, а потом с господином ротмистром отправились в усадьбу…
— И вы, суслики гондурасские, реально думали, что я не узнаю, кто это сделал, и не подготовлюсь? Хм.
Присмотревшись к братве с аксельбантами, которая стала оттирать моряков, я с интересом констатировал, что тут присутствовало много знакомых лиц, даже не лиц, а рыл, так или иначе проходивших по нашим оперативным сводкам как потенциальные объекты для разработки. Да и капитанчик, который так настойчиво пытался меня вызвать на дуэль, тут активно отметился. Теперь он не мог себе позволить вызвать меня — уж слишком различались наши звания, и правила дуэльного кодекса на такие вещи не распространялись, но вот науськивать на меня своих более старших сослуживцев у него неплохо получалось.
— Наши противники ведут себя бесчестно, и их стараниями погибло и погибнет много русских людей, поэтому правила честной войны на них не распространяются.