«Значит, Нинея не приснилась… И девка действительно оглохла. А не кажется ли вам, сэр, что со всей этой мистикой пора как-то разобраться? Мало ли что Нинея постоянно повторяет, что я колдовству, наговорам и прочей мистической хрени не поддаюсь. Неизвестно, что у нее еще в загашнике есть, на крайний, так сказать, случай.
Вот, пожалуй, и всё. Никакой мистики, все объясняется на основе вполне материалистических категорий. И это было бы прекрасно, если бы не… Большое такое «НЕ». Очень, очень серьезное. Как, каким образом лечила меня Юлька, а потом мы, вдвоем с Юлькой, лечили Демьяна? И ведь не отмахнешься – сам участвовал.
– Всё он успел! – напористо утвердил дед. – Если дело неправильно начать, то и дальше проку не будет. А Иисус и за тридцать три года такого наворотил… Надо было прекращать! Обязательно!
Теперь он вторую ночь подряд ждал хозяина в загоне – взнузданный и оседланный, только со слегка ослабленной подпругой. На всякий случай.
– Батюшка, что случилось-то? – на всякий случай все-таки спросила мать.
«Вот так, сэр. Великий, могучий, живой великорусский… Никакого великорусского языка еще нет, а проблемы уже есть. А дальше будет еще круче. Сколько русских языков будет в двадцатом веке? Бытовой, возвышенный, официальный, „канцелярит“, архаичный, ненормативный… Имя им – легион. А еще чуть ли не каждое поколение собственный сленг добавляет. Демократы к власти пришли – англицизмы поперли… Блин, о чем думаю, других забот у меня нет…