«Хлопнет дверью или не хлопнет? Хлопнула! Ну и дура!»
Вышел из церкви Мишка еще нескоро, произошло то, чего он и добивался, – формальный обряд исповеди и покаяния постепенно превратился в одну из долгих бесед, подобную тем, которые так любили оба Михайла.
На мгновение оба замерли. Щелкнул самострел, но мужик ловко ушел в сторону и, пробежав пару шагов, распластался в прыжке, выставив вперед руку с ножом. Мишка отшатнулся, опрокидываясь на спину, кинжал словно сам прыгнул в руку и ушел в полет, навстречу нападающему. Почти тут же на Мишку обрушилось тяжеленное тело, в лицо плеснула кровь, а нож «диверсанта» вошел в землю совсем рядом с Мишкиным телом. Заливая себя и противника кровью из рассеченной шеи, «диверсант» замахнулся еще раз, но удара не получилось – рука упала просто под собственной тяжестью. Придавившее Мишку тело обмякло, Мишкин противник захрипел и затих.
– Кхе! – Деду Мишкино выступление тоже понравилось. – Готов, значит… Это хорошо, что готов. А кто ж тебя овиноватил-то?
– Погоди, деда, без женщин нам не справиться. Слухи, сплетни – их епархия. Не надо ключницу гнать, да мать еще позвать бы…
Бурей нанес очередной удар, откинул в сторону руку и расстелил на снегу кнутовище. Немного помедлил и снова полоснул с оттяжкой. Воздух прорезал новый отчаянный крик.