Вернулся дед от братьев-кожевенников опять поддатым, да еще и приволок с собой старшего – Касьяна. Тот сразу же прицепился к Анне-старшей с расспросами о стоимости платья – такого же, как у Аньки-младшей и Машки. Узнав о названной матерью цене, Мишка чуть не матюкнулся от удивления. Одно платье шло по цене двух комплектов сбруи с седлами!
«А ларчик просто открывался… Ну да, холопы старостихи Беляны осенью Нинее дрова заготавливали, теперь вот знамена соорудили. Похоже, первая леди Ратного у баронессы пивенской на подхвате обретается. То-то она не христианским именем зовется, а родовым. О, сколько вам открытий чудных… сделать еще предстоит, сэр».
«Шустро-то шустро, да не очень. А чего вы хотите, сэр, всего три недели занимаются».
– Надо. Приходи к речным воротам, увидишь.
– Пересчитывать будешь? – поинтересовался Мишка, не оглядываясь, сунул свой самострел Роське и тут же получил взамен другой – заряженный. Не услышав ответа на свой вопрос, он снова обратился к холопской семье: – Эй, вы! Вам, вам говорю! Собирайтесь! Или вам у Афони нравится?
«Ну до чего ж люди на черный пиар падки! Кто сказал, что его при демократии изобрели? В какой это опере была ария о клевете? „Клевета сперва украдкой слух людской слегка ласкает…“ В „Паяцах“, кажется. Неважно! Хотели войны, господа заговорщики? Получите в лучшем виде и практически в профессиональном исполнении. Эх, выборы нынче не в моде, я б вам показал политтехнологии!»