— А может, одной хватит? — помявшись, предложил папа.
— И что же нам теперь делать? — растерянно спросила я.
Брат с интересом (узник тоже, но тщательно это скрывая) глядел, как я снимаю ее с гвоздя. К одному концу веревки я привязала нож, а второй пропустила в большую, для шеи, дырку в колодках, чтобы бухта именно разматывалась, а не подтягивалась целиком. Вытравила аршина три. Веревка свободно скользила через отверстие, нож мог застрять, но если немножко подергать, развернется и проскочит.
— Да вот та-а-ак… Ринка ее ночной горшок уронила, а Терилла, будь она проклята, как щелкнет зубами — и у сеструхи сей же час рыло свиное выросло, а на ногах копыты!
— Если у тебя очередной приступ лунатизма… — Дар все-таки встал и на цыпочках подкрался к окну. Глянул вниз, потом, на всякий случай, вверх. — Никого нет.
Чуть подальше поиздержавшийся некромант продавал свежедохлую лошадь, гарантируя новому владельцу пять суток беспрерывной трусцы по тени и три — по солнцу. Но пока что ею интересовались только мухи.