– Эт вы зря, Антон Сергеевич, – весело осклабился Варлам. – Вот попомните мои слова: завтра к вечеру, край срок – к послезаврему, мы наберем столько народу, сколько нам потребно.
Был здесь и свой доктор. Из молодых, понятное дело: ему конкуренции во Владивостоке нипочем не выдержать, так и будет на подхвате да обслуживать малоимущих, а здесь и жалованье солидное, и полное обеспечение, во всяком случае на пять лет – именно на столько подписан контракт, – после, если захочет продлить, договор будет пересмотрен. По виду молодого медикуса было видно: этот здесь – только чтобы поправить свое материальное положение. Но вот вряд ли он отсюда уже уедет, потому как через пять лет здесь все должно было преобразиться. Это сейчас у него отдельная палатка для проживания, да еще одна для больницы, а скоро… Антон решил не экономить и закупить все самое совершенное: люди здесь должны были закрепиться и жить в человеческих условиях, каждый день ощущая заботу о себе любимых. Так что при виде того, как оснащена больница здесь, и воспоминании о том, что имеется там, выбор молодого человека должен был быть однозначным.
Уже разросшийся до двух сотен дворов Магадан, уверенно занявший лидерство и оттеснивший Гижигу, тоже не стоит в стороне, давая стабильный доход. Рыболовный флот концерна вырос уже до полутора десятков шхун, пяти сейнеров и двух пароходов. Пароходы и шхуны раньше ходили под японским флагом и были конфискованы за браконьерство. А нечего вести себя в чужом доме как свинья – та, которая ноги на стол. Консервированная рыба и икра огромными партиями уходят в основном в Китай, меньше в Америку. Можно, конечно, и ближе, да вот только они не хотели завязываться с маршрутами через Желтое море, поэтому не ориентировались на более близкие маршруты. Японские предприниматели, если у них было на то желание, могли закупать продукцию концерна во Владивостоке. С Китаем торговля была налажена в основном по железной дороге. Многим такое поведение казалось странным, но друзья решили в своей деятельности все же учитывать будущую войну и, чтобы не потерять во время боевых действий, вынуждены были завязывать вот такие трафики, которые не будут прерваны войной.
– Э, э, поаккуратнее на поворотах. Вложить столько трудов – и чтобы просто пустить все коту под хвост?
– Слушай, может, хватит? Там дурак, тут идиот. Достал. Короче, так. Разбирайся со своей затеей сам, я в этом участвовать не собираюсь. Даже если опустить то, что я не верю в осуществление этой авантюры, есть и другое… История уже сложилась, все, что ты хочешь предотвратить, уже случилось, тот, кто попытается изменить ее ход, рискует первым оказаться под ее катком. Понимаю, звучит как мистика, но как назвать наше появление здесь, если не мистикой? У меня есть жена, возможно, в скором времени появятся дети, и я не хочу рисковать ради эфемерной затеи по изменению мира. Не хочу участвовать в этом даже в той роли, которую ты мне определил, находясь за сотни километров от места боевых действий. Трындец – он ведь может не только в виде японского снаряда прилететь, но и от банального гоп-стопа на улице приключиться, потому как я все одно буду участвовать в изменении уже сложившегося порядка.