Когда Андрей выходил на улицу, Анна, как и подобает примерной жене, подала ему плащ и помогла его застегнуть. Это напомнило Андрею, как каждое утро его провожала на службу его жена, оставшаяся в той, другой жизни. Она провожала его не только утром, но и ночью, если объявляли тревогу или вызывали на происшествие, а потом не могла уснуть до утра. Это было настолько родным и до боли знакомым, что, еще не отдавая себе отчета, он склонился к ней и поцеловал в губы, – но вместо мягких и податливых губ своей бывшей, впрочем, не бывшей, а первой, жены прикоснулся к плотно сжатым холодным губам Анны. Всегда, выходя из дома, даже будучи в скверном настроении – а у кого оно будет хорошим, если тебя подняли и среди ночи гонят выполнять свои служебные обязанности, – он уносил с собой толику той теплоты, которой одаривала его супруга, и настроение от этого хоть немного, но приподнималось. Здесь эффект был обратный. Настроение ухнуло ниже плинтуса, и он, разочарованно вздохнув, вышел за порог.